Эхо вопля Малыша ещё не успело даже отразиться от соседних домов, как Карлсон, презрев боль и позор, метнулся в окно, чёрной молнии подобный. Этому штопору могли бы позавидовать не только асы медлительных шведских ВВС, но и самые суровые челябинские алкаши. Чёрная рука ухватила мальца за шкирман, вторая — за ногу, и он только чиркнул вторым сандаликом по асфальту.
Взмыть так же красиво Карлсон уже не мог — горючее таки почти кончилось, но плавно приземлиться с жертвой онанизма на руках у него получилось.
В окне замаячила бородатая физиономия Гуннара Свантесона, которому не удалось скрыть разочарование:
"Вот же Бэтмен хуев! Теперь до 18 лет лишний рот кормить, мать его через перераспроёбаное ухо в жопу!"
Однако он быстро спохватился: не дай бог соседи заметят его недовольство — донесут в ментовку, где его выебут и высушат, а главное — передадут Бетан в семью каких-нибудь пидоров, и на этом кончится его халява, придётся довольствоваться раздолбанной сорокалетней Ингрид. Вспомнив круглую попку так некстати сбежавшей Бетан, Гуннар ощутил весьма недетское возбуждение, и возникшая от этого в его голосе дрожь вполне удачно вписалась в ситуацию:
— Малыш, ты в порядке?
Малыш, уже поставленный на обе ноги, но всё ещё не отошедший от первого в жизни оргазма, усиленного неебательским стрессом, смог только кивнуть.
Гуннар запоздало сообразил, что вот этот нигер с пропеллером только что спас не только Малыша, на которого было насрать, но и возможность продолжать так полюбившися ему шалости с дочкиной попкой. Адреналин с задержкой вышиб из него пот, и Гуннар опёрся руками о подоконник, почуяв, как враз подкосились ноги. В общем-то насрать на самом деле, чья она дочь — вдруг подумал он, а вслух сказал с облегчением:
— Поднимайтесь! Надо отпраздновать день рождения Малыша! И если встретите Бетан — зовите и её!
Бетан обнаружилась в подъезде. Она добыла заныканную старым Олафом початую бутылку и изрядно к ней приложилась. Ноги перестали её держать и она села на ступеньку, удивляясь, что сознание осталось ясным. Локи его знает, что старый Олаф там набодяжил — он отличался склонностью к рискованным экспериментам с алкоголем, и потому страдал от провалов в памяти, из-за которых не мог потом найти распиханные по всем углам алкошедевры.
— Тугой бледный жёпка, идти верх с нами!
— Ик! Нне пойду!- пьяно мотнула головой Бетан.
— Почему?
— Нне могу!
— Ты бояться? Не бояться, я буду в ряду... Вряд ли... Подряд... А! Рядом!
Бетан подняла глаза и вдруг заметила, что нигер-то вполне симпатичный. Когда Данка Сигурдссон сделала себе завивку, у неё были такие же милые кудряшки, только блондинистые. А губы... Данка удавится со своими инъекциями — у этого лётчика они всё равно больше! Вот бы он ими... Бетан утаила продолжение мысли даже от себя, но всё равно густо покраснела.
