Любить всегда больно. Любовь неизменно калечит, потому что любовь – это когда отдаешь частичку себя любимому. А если таких двое, то дела совсем плохи. И если этим двоим, на самом деле, нужны только они сами, а ты вроде лишняя – хоть никто не говорит этого тебе в глаза и не гонит – то все просто ужасно.
Так думает Анджелина, глядя на близнецов.
Братья сидят на полу, она – на кровати, и близнецы перед ней, как на ладони.
Фред изучающе скользит пальцами по щеке Джорджа, гладит краешек рта, обводит контур губ, а вторая рука ложится на спину брата, сминая ткань майки.
Анджелина кусает ноготь большего пальца и отпивает из стакана с огневиски. Пойло – дешевое, мерзкое, оставляет после себя отвратительную горечь во рту. Но – глазам, вынужденным видеть правду, больней. Обидно понимать, что ты ненужная.
Джордж подается навстречу Фреду, с готовностью подставляя губы – и поцелуй не заставляет себя ждать.
Анджелина поправляет бретельку, слетевшую с плеча, и подтягивает ноги к груди. Хочется отвернуться – подглядывать нехорошо – но не получается: слишком красивы близнецы, слишком похожи и слишком подходят друг другу.
Фред хватается за Джорджа, подминая его под себя. Проворные пальцы задирают футболку. Губы ищут губы, ладони сталкиваются, пальцы переплетаются. Джордж поднимает руки, позволяя Фреду стащить с себя майку. Цепкие ладони, расправившись с одеждой, прижимают тонкие запястья к полу, стискивая с ужасной силой.
Анджелина рассеянно думает, что надо бы вспомнить Лечащие чары – у Джорджа наверняка останутся синяки.
Фред целует шею брата, влажная тропинка начинается где – то за ухом и заканчивается у самых ключиц. Фред обожает прихватывать зубами нежную молочно – белую кожу зубами, украшая ее своими метками. Это Анджелина понимает – Джордж такой красивый, весь гладкий и теплый, что к нему так и тянет прикоснуться.
И к Фреду, конечно, тоже.
Язык кружит вокруг темного соска, а потом Джордж, путая пальцы в рыжих солнечных прядках брата, тянет его за голову к себе. Шепчет что – то на ухо, хихикая, и Фред смеется в ответ – бесшабашно и влюбленно.
Анджелина тоже не прочь улыбнуться, но ей не слышно шутки близнецов. У нее вообще так – не слышно, не видно, и даже – молча.
Фред целует живот Джорджа. Близнецу явно щекотно: уголки губ, приподнимаются, но он сдерживается. Мягкие домашние штаны Фред быстро стаскивает с брата, рука ныряет в трусы. Касается осторожно, нежно, и Джордж, на щеках которого два ярких пятна, откидывает голову назад и стонет глухо и протяжно. Фред ловит выдох губами, он так поступает со всеми вдохами – выдохами, стонами – вскриками, словами – обещаниями.
Словно нарочно, чтобы Анджелине не досталось.
– Хочу. – Тихо, негромко, но звучит так, что Анджелина закусывает губу. И чувствует во рту привкус крови – поделом. – Тебя... хочу
У Анджелины – сносит крышу, у Джорджа – сносит крышу, и уж точно – у Фреда.
Близнецы в четыре руки – действуют удивительно синхронно – срывают с Фреда одежду. И он нависает над братом, целует, отдается, берет, верит, клянется...
А Джордж приподнимается навстречу, словно хочет – впечататься, слиться, стать одним целым. Чтобы – не разлучили, не забрали, не украли...
Сам раздвигает ноги, обхватывает ногами талию брата, трется, что – то мурлычет, и Анджелина бы покраснела, но увы – у нее не тот оттенок кожи, который бы показал как ей стыдно.
Но – не смотреть нельзя. Нужно. До боли.
Фред судорожно, не оглядываясь, водит руками по ковру, ища тюбик со смазкой. Все Порноистории на сайте ПорноТэлес тoчкa pу. Дурацкая пластиковая баночка стоит на тумбочке, так что это бессмысленно – пока Анджелина не скидывает ее резким движением на пол. Ладонь Фреда находит склянку, и на пальцы льется совсем немного блестящей вязкой жидкости.
Рука Фреда опускается, пропадает из поля зрения, но Анджелина и так знает, что происходит. Видела не раз.
Палец касается осторожно, растягивая. Скользит внутрь, и стоны Джорджа меняются – не тревожащие, не волнующие, а требовательные, короткие, нуждающиеся. Фред двигает пальцем осторожно, заботясь, потом прибавляет второй.
Джордж захлебывается криком, вцепившись зубами в плечо брата. Задирает ноги выше – теперь они на плечах, и видно, что он уже там – за гранью, не понимает и не хочет понимать ничего.
Фред скользит внутрь него, и это так... .
Анджелина видит это по его лицу.
Двигается рвано, сумбурно, но неизменно – вместе с Джорджем. Одинаково. Идентично. Отличить нельзя.
Близнецы путаются, меняются, один становится другим, и Анджелина уже через несколько секунд не скажет, где какой из них.
Она устало падает на кровать, закрывая глаза. Но на этот раз преследуют звуки. И это гораздо хуже.
Джордж кончает тихо, со всхлипом, изливаясь в ладонь брата. Фред – наоборот, громко и протяжно.
А потом – довольное сопение, одно чуть глуше второго. Наверняка Фред уткнулся лицом в шею брата, он так всегда делает. Анджелина приподнимается на локтях – так и есть.
Наконец, Фред скатывается с брата, ложится на пол и дышит часто – часто. И Джордж с Анджелиной – тоже.
Анджелина помнит, как все началось у близнецов. Было странно, неприметно, неясно, смутно, а потом в один день – опять у нее на глазах – поцелуй. Да еще какой!
Как с цепи сорвались.
И с этого дня – неразлучно. Вместе.
А она рядом. На шаг впереди, на шаг позади, совсем близко, но никогда – не слишком, не полностью, не со всей душой.
И не ее вина. Ведь близнецы внутри, в сердце, где – то совсем глубоко, так что не достать, не забрать, не уничтожить...
В голову лезут идиотские мысли. Например, есть ли примета про Рождество. Про Новый год есть, а про Рождество? Как встретишь очередной день рождения Христова, так и проведешь весь год, дожидаясь следующего?
Анджелина надеется, что нет. Потому что судя по часам на свете – Сочельник закончился, а Рождество уже наступило.
– Энджи, – вдруг зовет Фред. Громко, испуганно, потерянно. Вскидывается, ищет ее глазами. Находит и улыбается – печально и озорно, виновато и радостно. – Эндж, иди к нам?
Анджелина медлит, поднимается и подходит неуверенно. Джордж отстраняется, создавая пространство между собой и братом, и хлопает по ковру.
– Ложись, – благодушно предлагает он, и Анджелина слушается. Укладывается между ними – и тепло, и хорошо, и спокойно.
Они смотрят в потолок. Отсюда он кажется выше, трещинки на нем видятся звездочками или снежинками, а большое темное пятно в углу, появившееся непонятно от чего, – солнцем.
Лишь слегка укрытым за пеленой облаков.
– Я люблю тебя, – вдруг шепчет Фред. – Вас обоих.
– Я тоже вас люблю, – тянет Джордж, глядя завороженно в потолок.
Анджелине одной кажется, что он начал опускаться?
– И я, – эхом, запоздало, отзывается она.
И это – правда.
И если любить – то только так.
Отдаваясь со всей силой, сгорая в отчаянии и возрождаясь в надежде, погрязая в унынии и взлетая в счастье, падая от ненависти и поднимаясь от восторга.
И если и любить – то только их.
И только – вместе.