Часто он привязывал к моим яичкам женский капроновый чулок и дергал его в процессе минета. От всего этого я обязательно кончал в трусики еще до того как разрядится он. И тут Антон Николаевич переходил к особого рода унижениям. По его задумке это должно было происходить в то время, когда я потеряю основное возбуждение, чтобы доставить мне как можно больше неприятных минут и подчеркнуть мое униженное состояние. Он становился раком, и я лизал его анус. Каждое прикосновение языка к его зловонной дырке выглядело как пытка. Удивительно, но в процессе вылизывания у меня снова вставал член. Он растоптал мое самоуважение и поделом, я настоящий извращенец, если могу возбуждаться от подобных вещей.
Затем он ложился на бок, а я рядом, внизу и он трахал меня в рот, придерживая затылок руками. Со стороны это наверняка выглядело как траханье резиновой куклы. Член входил в горло и крупные волосатые яйца все время били меня по подбородку. Я ждал в изнеможении, пока он спустит в мой рот, и глотал все до последней капли. В миг появления его спермы во рту я мычал, двигал головой и работал языком как настоящая шлюха. Иногда меня захлестывало, и я кончал еще раз. Я продолжал сосать его член пока последние капли его спермы не покидали мочевой канал, член опадал и он расслабленный отпихивал меня от себя. Я шел мыться и спать. Часто от пережитого я не мог заснуть. Ко мне все приходили и приходили образы Антона Николаевича всячески унижающего меня, образы его члена, проникающего в мои отверстия. Тогда я шел в туалет и до исступления дрочил сильно сжимая рукой свои яйца. После этого засыпал, ругая себя за такую слабость духа.
Однажды вечером Антон Николаевич принес с собой грелку, оснащенную резиновой трубкой с наконечником. Он протянул ее мне, ухмыляясь и скаля зубы, наверняка, что – то задумал. Меня проняла дрожь ожидания чего – то ужасного.
– Иди, сделай себе клизму, я тебя осмотрю.
Звучало это угрожающе. Зачем клизма? Неужели он хочет осматривать мою прямую кишку? Я понял, что будет больно и сразу начал просить.
– Антон Николаевич не надо. Я буду у вас сосать, сколько вы скажете, буду подлизывать ваше очко, только не надо клизму.
– Так, мразь, ты будешь делать все, что я скажу и если я решу разорвать твою жопу, то она должна быть девственно чистой.
Он схватил меня за промежность и сдавил мое хозяйство. Я рухнул на пол и завыл. Он умеет сделать больно. Антон Николаевич швырнул мне клизму и буквально пинками вытолкал из комнаты.
Я набрал в нее на кухне теплой воды, взял полотенце, мыло и похромал в туалет, потирая ноющие от боли яйца. Сволочь такая. Сколько ты будешь надо мной измываться. Слезы горечи скатывались по моим щекам.
Туалет меня встретил знакомым возбуждающим запахом, а также чувством спокойствия и уединения. Только тут я мог пока оставаться наедине сам с собой.
