Наташа повернулась на бок, начиная интересоваться разговором, но промолчала. Как по ней, это было не глупо, а очень даже умно и красиво. Так делали люди в тех книжках, которые она читала.
Олеся села, скрестив ноги, и внимательно оглядела всю Наташу, с головы до ног.
– Вот в тебя можно влюбиться... Я думаю, что если бы я была парнем, то я бы точно влюбилась в тебя... Но он дурак, вот увидишь, он ничего не заметит...
Наташе польстило, что ее оценивают так высоко, и в тоже время сомневаются, что она способна вызвать интерес какого – то там зазнайки. Это мы еще посмотрим, подумала Наташа. Пока Олеся продолжала болтать, перед ее мысленным взором по блестящему паркету бальных залов проносились белые лошади, и какие – то размытые, но мужественные кавалергарды и графы припадали к ее ногам, целуя руки. Или наоборот, припадали к рукам, целуя ноги? Запутаешься с ними.
– Эй, я спрашиваю, ты целовалась?, – толкнула ее в плечо Олеся.
Наташа сделала лицо усталой от сексуального опыта женщины, долженствующее изображать "как будто можно сомневаться", но на всякий случай ответила скромнее:
– Ну.
Она целовалась только один раз, если не считать девчонок и помидоров, да и то был дурачок Киря с третьего подъезда, который по ней с детства сох, и которого она беззастенчиво использовала в корыстных целях. Правда, поцелуй был какой – то ненастоящий, и его можно было не считать.
– А научи меня?
– Как это?, – засмеялась Наташа. Не то чтобы она не могла, но одно дело близкая подруга, а другое девчонка, которую в первый раз видишь. С другой стороны, может, и в последний.
– Ну хотя бы в щёчку!, – загундела Олеся.
С лицом "ой не ладно, только не ной", Наташа приготовила губы, чтобы дежурно чмокнуть щечку, но Олеся в последний момент извернулась, и впилась прямо в губы. Наташа отдернулась, захихикав, но, странным образом, поцелуй был какой – то настоящий. Определенно была разница с Кирей, и эта разница ей понравилась. Она даже невольно облизнула губы.
– Ну нет, так нечестно, – опять насупилась Олеся.
– Ты, – толкнула ее со смехом Наташа, – это я – то нечестно? Сама обманула.
– Нет, ты сразу перестала, а ты научи по – настоящему. Ну что тебе, сложно?. ..
– Ладно, но один раз, окей? По – честному!, – Наташа понравилась роль опытной женщины, она как будто и правда только что поняла, какая она опытная, по сравнению с Олесей.
Олеся зачем – то легла и вытянула руки по швам, будто ей операцию на аппендиците собрались делать. Эта мысль насмешила Наташу, так что она прыснула и чуть не упала на Олесю. Потом, сдерживая смех, она слегка оперлась на ее живот рукой, и приложила губы к ее губам. Вот тут – то она и поняла, что такое поцелуй. Как будто она вся стала в своих губах, и губы Олеси были всей Олесей, они были живые и теплые, и делали друг другу хорошо, а потом легко соприкоснулись языки, и по ним пошла приятная истома, растекаясь по всему телу, и снова попадая в Олесю через ее руку. Наташа с трудом разлепила губы, вздохнула, но тут же вспомнила, что она опытная женщина, которая учит невинную простушку.
– Ну вот так, примерно, поняла?. .
Олеся все так же молча лежала с серьезным лицом. Потом открыла глаза и прошептала:
– Ты такая хорошая...
***
Мужики говорили, как всегда, о вечном. То есть о бабах. Миша развивал свою теорию о женской неверности. Напечатано для сайта PornoTales.ru.
– Да все они изменяют, или изменят, если будет можно, – отхлебнув пиво, сообщил он. – Нет, ну, бывают верные пары, но сильно мучаются. Как две лягушки, которые держат друг друга за горло...
Олег не понял, почем лягушки держат друг друга за горло, и где там у них вообще горло, но картина легко представлялась.
– Так всю жизнь и протерпят, не давая друг другу свободы, пока однажды не возненавидят друг друга за то, что тот забрал себе всю их жизнь. И если изменит один, то другой ему точно не простит – он – то, бедняга, терпел, мучился, и получается зазря, правда? Такое не простить. У меня первый брак так и развалился, – продолжал Миша, не уточняя, правда, кто кому изменил. – Другое дело, если неверны оба. Никаких обид, равенство, как у верных, только никто всю жизнь не мучается...
Олег вроде бы не хотел соглашаться, но в то же время не находил никаких возражений, поэтому просто промолчал.
– Так что теперь я не парюсь за верность Олюньки, – хохотнул Миша. – И даже выгода есть. Я много повидал, но такой мастерицы в сексе не было и не будет. Этого забыть нельзя, будто на небе побывал. А измены. Ну, все изменяют или хотят, в любую пальцем ткни. Я даже на спор выигрывал...
Женщины возле костра, занятые готовкой, чему – то смеялись. Марина как раз наклонилась, чтобы взять что – то покрывала, и желтые трусы купальника туго обрисовали ее задницу, мягкое вздутие половых губ и даже манящую впадинку между ними и попой. Олег подумал – ну не, моя – то не такая.
– Не, ну твоя – то не такая, – спохватился Миша, – я так, вообще. Видно, что верная... И красивая...
Олег тоже отхлебнул пиво, и подумал, глядя на смеющуюся жену, облитую солнцем, как медом – а кто знает? Может, тоже мучается. А может, и изменяла. Он никогда об этом не думал, а тут будто в пропасть заглянул... А вдруг? Никогда не следил, никогда не ревновал, просто слепо верю в это, и не знаю, правда ли это...
***
Женщины говорили о сиюминутном, то есть обо всем на свете, и во всем нашли свои взгляды похожими. Обсудили уже озеро, местность, страну и мир, поделились информацией о динамике цен на местные продукты питания и коллекционную одежду ведущих французских брендов, методы воспитания детей и методы увиливания от воспитания детей, дураков и дороги, королей и капусту – как раз за ней и наклонилась Марина.
– Ой – ты, ой – ты, и мой тоже пялится, – засмеялась Оля, а за ней и Марина, без слов поняв, о чем речь.
– Мужики есть мужики, сколько малиной не корми, все равно в лес смотрят. – Оля положила последнюю очищенную картофелину в котелок с водой. – Поначалу переживала, а потом как рукой сняло.
– Изменяет, что ли?, – спросила Марина.
– Ну конечно. Они же все такие.
– Мой вроде не такой, тьфу, тьфу, тьфу, – Марина была довольна, что нашлось что – то, что у ней лучше, чем у Ольги. А то вся такая фифа, прямо все у нее чудесно.
Оля с легкой иронией посмотрела на нее, потом поправилась: – Ну, может быть. Я не к тому, что изменяет. Просто это неважно...
Марина не думала, что это неважно. Но впервые задумалась, почему важно, чтобы спал только с ней. Разве какая – то другая может увести у нее Олега, просто поманив пиздой? Ее Олега? Да не в жизнь. Тогда почему? И не нужно ли купить парного молока в деревне?