Мужской конец для женского начала.
После экзаменов не хотелось возвращаться в родительский дом, а Арнольд, влившийся в бурную жизнь столицы, уже давно забил крест на свое провинциальное происхождение. Я нашла неприхотливую работу, которая не требовала чрезмерных усилий, и полностью отдалась изучению своего организма. Бориске я подарила прощальный минет: проглотила его горькую сперму и пожелала успехов в дальнейшей жизни. Он плакал и клялся меня не забывать. Хлюпик.
Ну, и как же мне быть, думала я, со своими желаниями. Просто взять и отдать себя Арнольду на анальное растерзание? Тупо. Испугается, обзовет последними грязными словами, которых я, естественно, достойна, но, блин, тогда мне место только рядом с Бориской. Нас поместят в психушку и будут наблюдать, как очкарик трахает ботанку морковкой, а ботанка в это время дергает очкарику его рудимент, пока, в конце концов, не оторвет на хрен. Нет, так не пойдет. Надо дожидаться, пока мои расставленные по всему дому силки не сожмут сексуальное тело моего братца в тугие объятия порочной страсти, и тогда я смогу вертеть им, как захочется, трахать его, когда захочется. М – м – м, никуда ты от меня не денешься, мой мускулистый братик.
Очень уж хотелось вместо бездушного овоща почувствовать в своей попке настоящий, живой, жилистый член. А тут как раз завелся у меня на новой работе поклонник – охранник. Здоровенный дядька по имени Федор, с трехлитровыми банками вместо бицепсов и, как ни странно, глазами, как у котенка. Такая послушная машина для убийства. Что с ним делать, я понятия не имела. Давать ему надежд на какие – то отношения не было смысла – разумом, сердцем и писькой я принадлежала Арнольду. А, ну и попкой. Но Федор такой милый и заботливый – я даже не удивлюсь, если он окажется девственником, – что грех не доставить ему крошечную услугу, которую он несомненно посчитает счастьем и ради которой, решит он обязательно, стоило прожить все эти годы в монашеском целомудрии.
При всей природной брутальности охранника дать ему себя полапать любая женщина согласится, наверное, только из жалости – такое было у него несчастное выражение лица. Должно быть, его подкупило мое скромное, тихое, простоватое поведение. Федор нашел во мне, серой мышке, что – то родное. Конечно, есть причины так думать, ведь я выгляжу, как библиотекарь, одевающийся в неприметный, строгий пиджак, длинную юбку и все такое.
Ну, так вот. Вызвался как – то Федор проводить меня до дома. Иду я рядом с ним, потупив взор в асфальт, а сама изнываю от возбуждения и желания броситься на колени и присосаться к его пенису, который по – любому должен быть намного больше моей руки. И если бы у него хватило духу прижать меня в подъезде, я бы тут же беспрекословно отдалась ему. Но Федор был бы не Федор, если бы не зажался, не смешался, не запутался в направлениях и, сказав ”угу” вместо "пока”, поспешно не ретировался, чтобы не попасть в еще более глупое положение и не показаться предмету своих ухаживаний нелепее, чем есть на самом деле.
Я вздохнула, посмотрела в след своему потенциальному ебарю и зашла в подъезд. Нужно брать ситуацию в свои руки. Если так будет продолжаться я влюблюсь в свой фаллоимитатор и буду верной ему до конца жизни, а когда умру, меня похоронят вместе с ним. С ней. Ну, с морковкой. Абсолютно все Эротические рассказы на порно тэлес тчк ру. Будь она не ладна. Ненавижу свою застенчивость. Двуличная сучка.
Федины проводы меня домой стали регулярными, но на прощанье мы лишь смущенно улыбались друг другу и расходились. Позже, раздирая задний проход своей игрушкой, я гадала, как же в своем воображении онанирующий Федор мной овладевает. Скромняжка, скорее всего, представляет меня голенькой на офисном столе, похотливо рычащей и подзывающей к себе. Никаких глубоких фелляций, анальных изнасилований и прочих извращений. Максимум – куннилингус и секс в миссионерской позиции. Ну, прям лапочка. Мечта девятиклассницы. Нет, обязательно нужно поднять его либидо на новый уровень. И ему на пользу, и мне спокойнее. А потом обратно к завоеванию расположения Арнольда, что – то я совсем его запустила.
Начать я решила по старинке – с флирта. Наверное, со стороны это выглядело ужасно. Я роняла ручку, залазила на стул "положить папочку”, расстегивала пуговицу, обмахиваясь газеткой якобы от жары, капала кетчуп на блузку и так далее. Федор краснел, тушевался и каждый раз бежал в сортир. Кайф! Знать, что мужчина мастурбирует, фантазируя о тебе, – это что – то непередаваемое, становишься свидетельницей чужого грехопадения. В моем случае, даже зачинщиком. Но скоро я ему устрою такое, за что он во век никакими переживаниями не искупит свою вину перед самим собой. Я хочу испортить этого взрослого малыша. И как можно грязнее.
День "Д” настал в один июльский четверг. Федор, как обычно, проводил меня домой и прежде, чем он раскрыл рот, чтобы сказать "ну, ладно, эмм… бывай", я пригласила его выпить со мной кофе с овсяным печеньем. "А то мой брат опять сегодня до ночи в своем бассейне проторчит, а мне одной дома скучно". Бугай оглянулся по сторонам, то ли чтобы удостоверится, что приглашение адресовано именно ему, то ли чтобы попросить у кого – нибудь совета, что ответить. И так простоял бы в нерешительности, пока не упадет замертво от стресса, если бы я не потянула его за собой. Федора как молнией шарахнуло. Весь покрытый потом, он стоял в лифте и царапал стену, пока мы не остановились на нужном этаже. Его судороги передались и мне. Бля. Я вся задрожала, забыв все свои отрепетированные грациозные движения, что даже выронила от волнения ключи, а затем еще и стукнулась лбом о дверную ручку, когда поднимала их. Мы, как дети, захихикали и это нас успокоило.
Ни кофе, ни овсяных печений у меня, конечно же, не нашлось. Вообще, что за бред, почему именно овсяные печенья? Ну, да шут с ними. Пришлось угощать гостя чаем и хлебом с бабушкиным вареньем. Он быстро все умял и мы снова оказались в щекотливом положении. Сейчас он встанет и уйдет, а я опять усну не вытраханная. И голодная. Я сидела и смотрела на собирающего с тарелки крошки хлеба Федора, задумавшись над способом его соблазнения. Он испуганно посмотрел на меня и оторвался от своего занятия. На самом деле все проще простого: вставай, веди в спальню и прыгай на нем, сколько влезет. Но как же начать? Какие же тупые, эти мужчины. Мучают меня своей непробиваемой твердолобостью.
– Слушай, Федь – начала я. – А я тебе нравлюсь?
Пипец какой – то. От стыда сейчас сгорю.
Федор выпрямился на стуле, оттянул галстук.
– А – а – а… э – э – э… Ну, да.
Продолжение следует…
Минет, Служебный роман