Да, а как американские и канадские фермеры справляются сами, без своих студентов? Да ещё и умудряются нам зерно продавать? Чудны дела твои, Господи!
Вообще-то, ко всему прочему, это еще и время героизации мирного труда. Вошло в пору зрелости первое послевоенное поколение, забронзовели подвиги отцов. Советская идеологическая машина предложила молодежи битву за перевыполнение плана, именно битву, социалистическое соревнование и битву за урожай. Причем, как я постоянно помнил, за урожай предлагалось биться студентам, военным, инженерам, научным и творческим работникам, остальные и так упахивались трудом. Но колхозники с этого хоть «длинный» рубль имели, а вот остальные ограничивались ролью подсобников.
Утром доносился бравурный марш из динамиков:
Будет людям счастье.
Счастье на века.
У советской власти
Сила велика!...
А никто и не сомневается. Насчет ума были сомнения, а вот насчет силы... тут сомнений никаких нет. Ладно, как клятвенно пообещал председатель, отремонтирую я комбайн, то он отпустит нас всех, а мне ещё и характристику в деканат. Надеюсь, что он не родственник этот коварной Светы!
А я уже нашёл причину, там просто цепь спала, нужно её натянуть и закрепить. Да, но сразу же нельзя отремонтировать, нужно хоть пару дней покопаться. Я прекрасно иммировал ремонт, Ирка мне обед принесла со столовой в таких красивых кастрюльках из нержавейки, да с крышками. Заодно обработала мне ранки перекисью и йодом — ударник труда. Просто внучатый племянник Стаханова!
Вечером Ира-медичка заглянула в мою группу, мы как раз ужинать собирались. И я сразу скромный тост:
— Ну тогда вздрогнем что ли? За здоровье присутствующих здесь дам! — зря я что ли водочки и коньяк привёз. Выпили мы по три рюмочки, девушки заговорили о модах, а парни о том, как наша молодёжка по футболу сдала матч в полуфинале и кому — так сборной Исландии. 1:4! Ну ващщщеее.
Потом долго ходили упорные слухи, что нашим парням «зажали» положенную за выход в полуфинал премию, причём весьма неплохую. Как обычно — сдать в Фонд мира! Без согласия игроков, они все отказались подписать заявление — это лично их премия!
Ира заскучала. Через полчасика она собралась уходить, а перед уходом сказала мне:
— Жека, не проводишь меня, а то темно на улице?
Все остальные понимающе заухмылялись, сразу подмигивая мне поочередно разными глазами. Да думайте что хотите, похер, подумал я, это мои дела, а вслух сказал:
— Ну ясен пень провожу, на улице же такая темень, заблудишься еще! Сейчас, Ирочка...
А на улице спросила, может я соглашусь побыть некоторое время ее телохранителем?
— А что мне за это будет? — немедленно поинтересовался я.
— А что ты хочешь?
Я поиграл в уме возможными хотелками, мысленно урезал их втрое и сказал просто:
