— Какая же ты сволочь! Я уселась прямо на землю, сил не было от слова совсем.
— Да ладно тебе, ну подумаешь, по разику дала пацанам, он окинул взглядом побоище, причем даже не всем.
Я вспомнила о своем главном деле в этой поганой дыре.
— Слушай, а ты такого человека, Голубкова Леонида Петровича знаешь?
— Кто же не знает Леню Голубкова, усмехнулся Егорка, вот он собственной персоной сидит, слезы роняет, он махнул подбородком на жирного.
— Кто же ему кредит мог дать? Я изумленно смотрела на дебила.
— О, ты не представляешь, сколько на нем висит. Он у нас, по документам, не просто богатый человек, он миллионер, а может даже миллиардер.
— Леонид, я повысила голос до крика, Леонид Голубков?
— А, че? Я здесь, жирный закрутил головой по сторонам, идиот, не мог понять, кто его позвал.
Достаю из сумки письмо, включаю видео запись на своем смартфоне, опускаюсь на корточки перед Леней. Он пытается отползти от меня, на пыльной и грязной заднице струйка крови, здесь в степи много колючек.
— Подтвердите, что Вы Леонид Петрович Голубков проживающий. .., номер паспорта. .. и смотрю на Леню, потом ору – Ну, это ты?
Я, я Леня, я Голубков, жирный трясет головой.
Ну, так Вам письмо, сую письмо ему в руки и выключаю запись. А теперь письмо можно выхватить и шлепнуть им по разбитой башке, и оставить прилипшим к подсыхающей крови – читай, урод.
— Вот теперь пошли, надеюсь покушать никуда заходить не будем, а то я уже так напилась, так напилась, вот нет таких матных слов, чтобы выразить как напилась, злюсь я и догоняю Егорку. До Комызяков совсем недалеко, они заметны по электрическим огням в окошках в сумерках наступающего вечера.
— Вот здесь и переночуешь, Егорка обводит рукой комнатку летней кухни у себя во дворе, и еще, его рука ложиться на мою задницу и гладит, за тобой должок.
— Твой должок жирный забрал, сбрасываю я руку.
— За ночлег платить надо, настаивает Егорка.
— Я больше заплатила, не сдаюсь я.
— Сладкий, чего ты ерепенишься? Любовь у нас может быть или с криком или просто, без крика и по согласию. Ты можешь выбрать что угодно, вольному воля, как говорят, но результат не изменится. Поворачивается и уходит, а я сижу на топчане, закрыла глаза и никак не поверю, что это все со мной.
— Тук-тук, кто в домике нас ждет, дверь раскрывается, вспыхивает свет, тянет ночным холодом. Явились, не запылились, Егорка и незнакомый, очень широкий мужик, с трудом втискивал свои плечи в дверной проем.
— Ты гляди, Сеня, какая женщина нас ждет, и заметь, она совершенно одна, что никак на нее не похоже, липнут на ее жопу приключения и сомнительные личности.
— Это ты Егорушка о себе? Прерываю я его, стучаться надо, вдруг я здесь неодетая или. ..
— Ты и должна быть неодетая, ждать меня и вожделеть, давай проверим, Егор стаскивает простыню, однако ты дерзкая, почему на тебе трусы, снимай быстрее, давай на перегонки, смотри как я раздеваюсь, Сеня, не мнись, не смущай голых своим смокингом.
Голый Егор подходит ко мне, хватает за грудь, мнет, нагибает мою голову к своему паху:
— Давай, поздоровайся с папочкой, ты же соскучилась, а еще у нас для тебя сюрприз, вот, смотри, он сует мне под нос какой-то тюбик, впрочем, тут же подносит к своим глазам и громко читает – «Анальная смазка».
— Ты же довольна, да? Подтягивается и становится рядом раздетый Сеня. Ох, и здоровый же, шкаф, впрочем, это не касается его достоинства, я, испуганная дневной кукурузиной, боялась увидеть похожее или еще больше. Застенчивостью парнишка не страдал, схватил за сиську и заулыбался,
— Я Сеня, и пощекотал мне шейку.
И тут я заметила как Егорка погладил товарища по заднице.
— Ой, ребята, а вы, что, из этих, очень близких и дорогих друг другу? И смазка у вас. .. такая. .. специальная.
— Нет, стал отпираться Егорка, у нас дружба, настоящая мужская дружба.
— Ага, согласилась я, но потом природа все равно возьмет свое. ПорноТэлес.pу.
— Ты очень много разговариваешь, прогудел квадратный, давай я займу твой ротик, а ты, Егор, разомни ей попу, хорошо разомни, как ты умеешь. Даже не знаю, как мне удалость удержаться от комментария, впрочем, рот уже был занят.
Ну, что тут говорить, вертели они меня во всевозможных позах минут тридцать. Менялись местами и всячески извращались, все пытались одновременно сунуть в рот, да длины не хватило. Хотела я предложить соединить их гордости в моих руках и чтоб терлись друг о друга, но не стала, слишком они стеснялись, голубки, блин.
Впрочем, я слишком сильно хотела спать, делайте что хотите, извините, если не буду реагировать.
Проснулась рано. Я в деревне и курятник буквально за стеной, поневоле встанешь и убежишь от криков и воплей местных петухов, как же они затрахали вчера.
Я вышла на деревенскую площадь. Никого, абсолютно никого, хотя ошибаюсь, между уличными столиками под вывеской «У дяди Армена» суетилась фигурка, подметала и протирала.
— Доброе утро, можно у Вас кофе выпить и покушать? Толстяк, в рабочем халате и шлепанцах, радостно заулыбался.
— Можно, все есть у дяди Армена, а у тебя деньги есть?
— Карточка у меня, дядя Армен.
— Ай, какая жалость, не беру я карточек, он коротко взглянул на меня и вильнул взглядом в сторону.
— Воды нальете, дядя Армен, у меня немного мелочи, вот.
— Зачем мне твоя мелочь, красавица? У такой девушки всегда есть чем расплатиться, зачем ей деньги, ей всегда дадут бесплатно, он захихикал, на меня не смотрел, тер и так чистый стол.
— Как же вы достали, вздохнула я, неси покушать и попить, я вот здесь за стоечкой позавтракаю, а ты. .. Армен, сзади меня постоишь и плату свою возьмешь.
— Нет, красавица, нет, человек я уважаемый здесь, дети, внуки, родственники, вдруг кто увидит, пойдем внутрь красивая, попьешь, покушаешь, ни в чем себе не откажешь, а я сзади постою, плату возьму, он опять захихикал.
Я стояла у окна и ела плов, кофе уже выпила, но в планах была еще чашка, она дымилась рядом и радовала ароматом. Армен кряхтел сзади, что-то у него не получалось.
— Что, совсем упал и теперь все, навсегда, не выдержала я и вильнула крупом. Через десять секунд я услышала сзади горестный вопль шепотом (так вот странно) – Ты ведьма.
Ты ведьма, ведьма проклятая, дядя Армен держит в ладошке нечто мизерно-скукоженное лилово-нежизнеспособного цвета. А с улицы потребовал внимания автомобильный сигнал.
— Армен, ты где пропал, сколько мне ждать? Надрывается знакомый голос из знакомой шестерки с помятым капотом.
— Это я удачно зашла, дядя Армен, я сую миску с недоеденным пловом ему в руки, прикладывай теплое, помогает при импотенции, допиваю кофе и иду на выход.
— Я сегодня за дядю, нагло заявляю я горному орлу. И вырываю из рук ключи от машины, а нечего вертеть на пальце перед усталой девушкой, а я очень устала от Комызяков.
Через пять секунд меня на площади не было.
Вместо эпилога.
— Неплохо, Иванова, неплохо, Павел Никонорович второй раз просмотрел мой отчет. И что мы решим. ..
— Один раз, Павел Никонорович, я подняла вверх палец, повертела им и полюбовалась, один раз Вы можете куда хотите и как хотите, но сначала я хочу видеть все подписанные документы и характеристики обо мне и моей практике.
— Ты изменилась, Иванова, поняла службу и стала своей. Но понимаешь в чем дело? Мы. Своих. Не ебем. Мне ведь доложили о твоих похождениях. Он громко и сильно хлопнул по моему личному делу.
— Сильно ты начудила. Но я могу считать тебя своей? Он наклонился над столом и неотрывно смотрел на меня, ждал ответа.
Очень мне хотелось ответить старой падали, как он заслуживал. Но я помнила слова Егорки про водилу или охранника, которые подойдут ко мне. Скромно опустила глазки и поджала губки.
— Они первые начали, Павел Никонорович.