Подойдя на несколько шагов ко мне, уже застегнув на себе до конца молнию своего чёрно – белого платья, Настя чуть наклонила голову и коснулась губами моего подбородка.
– Знаешь: там, на доске, я представляла себе, будто всё происходит по правде. Ощущения были просто сумасшедшими. Может быть, – сладко выдохнула она, – когда – нибудь я позволю тебе сделать это на самом деле.
Я промолчал в смятении чувств.
Ощущая, что в брюках моих вновь начинает пробуждаться уснувшая было сила. Организму моему явно хотелось завоевать в полной мере доверие этой девчонки, но не для того ли, чтобы злоупотребить им? Что будет, если она когда – нибудь в далёком будущем доверится мне, скуёт себя настоящими цепями и даст мне настоящий паяльник?
Пытаясь отогнать глупые неуместные мысли, но чувствуя при этом возрождающуюся выпуклость на брюках, я проговорил...
– Мне неудобно перед тобой. Если б я мог хоть чем – то загладить свою вину. Хоть что – то сделать.
Она пощекотала кончиком носа моё ухо.
– Вообще – то, – шепнула она, – у меня есть ещё одна фантазия. Мне бы хотелось проделать с парнем: то же, что ты проделал со мной: тем же паяльником. Но только если ты согласен:
Я посмотрел сперва на бутафорский паяльник, потом на Настю. Мог ли я отказать девчонке, которую чуть не выжег изнутри?
Не говоря уже о том, что иначе мне никак не завоевать до конца её драгоценное доверие.
Просто необходимое мне.
– Давай.
Настя легко поцеловала меня в щеку.
– Пошли.
Она упорхнула в соседнюю комнату. Следуя за ней и невольно удивляясь, сколько же комнат тут оборудовано под прихоти Насти, – хотя пока моим глазам по сути предстала лишь одна, комната – оранжерея могла и не иметь отношения к Насте, – я увидел нечто наподобие довольно толстой, вертикально установленной и прочно укреплённой пластмассовой доски немного гитарообразного вида с небольшим отверстием в нижней части и несколькими механическими зажимами в разных местах внизу и вверху.
Предназначение доски было очевидным.
Становись вплотную к ней и помещай конечности в специально заготовленные зажимы. Форма доски такова, что тело твоё приникнет аккурат к ней.
Точь – в – точь по контурам.
– Разденься, – Настя облизывала губы, поглядывая на меня. Создавалось ощущение переполняющего девчонку странного бодрого мандража.
Чувствуя подкатывающий к горлу приятный комок, я снял с себя синюю футболку. Наклонившись, расшнуровал и снял обувь, смущённо вспомнив, что, подобно чукче из анекдота, так и не удосужился снять её после входа в квартиру. Следом освободился от носков. Замявшись, тем не менее я буквально силком заставил себя избавиться от брюк и от нижнего белья.
То, что прежде было сковано тканью плавок и брюк, получило вольную на глазах у Насти.
Стоя босиком на прохладном полу, я отвёл взгляд в сторону, отчётливо понимая, что ей теперь открыто не только моё состояние, но и все физические недостатки. Хотя и говоря себе, что на такой стадии знакомства внешность уже вряд ли может что – то испортить, я всё же ощущал стыд.
Настя тем временем не спеша подошла ко мне.
Пальчики её коснулись:
Я чуть не застонал.
– Подойди к макету, – негромко велела она. Вот, значит, как она зовёт эту доску – "макет". Интересно, чего "макет" и почему?
Глаза её блестели.
Я послушно сделал несколько шагов вперёд по немного пыльному полу, собирая грязь нагими ступнями. Прижавшись голой спиной к холодной пластиковой доске, услужливо разместил ноги и руки в явно приготовленных для этого зажимах.
Щелчок.
Серия щелчков, начиная сверху и заканчивая самым низом, по воле Насти оковывает меня по рукам и ногам. Выпрямившись, она наделяет меня неожиданно жарким поцелуем прямо в губы.
То, что при этом совершают со мной где – то внизу её невероятно проворные пальчики, ощущается едва ли не сильней.
– Я сейчас вернусь. – Она отступает на шаг, улыбнувшись. – Думай обо мне.
Исчезнув за дверью, Настя оставляет меня наедине с собой и со своим сумасшедшим состоянием. Чуть не застонав от невозможности даже высвободить руку, я стараюсь дышать глубоко и свободно. Мега Эротические рассказы на ПорноТэилс pу. Возбуждение начинает иссякать, но тут же возникает внутри вопрос, хотела ли этого Настя? Её "думай обо мне" нельзя ли истрактовать как приказ поддерживать пыл?
Думаю о её нежных гибких пальчиках, о её сладких губках. Интересно, её язычок так же игрив, как и пальчики?
Тут уже непроизвольно дёргаются мои бёдра, пытаясь сжаться.
Увы, оковы на ногах размещены чересчур мудро.
Настя не задерживается надолго и возвращается раньше, чем я успел бы начать волноваться или мне в голову начали бы приходить странные мысли. Тихо смеётся, прикрыв рот ладошкой и глядя на мои ещё активные – или даже более активные? – причиндалы.
Держа в свободной руке превосходно известный мне предмет технического инструментария.
Паяльник.
С загадочной полуулыбкой проведя меж губ кончиком языка, Настя приседает на корточки и что – то ищет в моих брюках. Перебирая содержимое карманов, откладывает в сторону ненужные ей ключи и телефон. Наконец она распрямляется, и на ладони её – катушка скотча и аптечные ножнички.
Взмах ножничками.
Небольшой отрез полупрозрачной ленты заклеивает мне рот.
Надёжно.
– Знаешь, чего б мне хотелось? – произносит она, на мгновение приникнув ко мне и потёршись кончиком носа о мою шею. – Мне нравится боль. Но не только боль. Мне нравится определённое отношение к боли.
Она приобнимает меня, заглянув мне в глаза и заведя руку с паяльником мне за спину.
– Которое редко встречается.
Кончик холодного металла касается моих ягодиц, заставляя одну из них вздрогнуть. Так вот, значит, зачем в нижней части доски имелось отверстие?
– Которое так хочется воспитать в ком – то.
Кончик холодного металла словно танцует вокруг моего заднего прохода, пресловутого анального отверстия, выписывая там круги, но не решаясь заглянуть внутрь.
– Расслабься, – шепчет Настя.
А, что я теряю? Это же бутафория:
Словно пытаясь клюнуть меня пониже спины, паяльник несмело тыркается кончиком в закрытую обычно лазейку. Тыркается ещё раз. Я изо всех сил пытаюсь расслабить сфинктеры, но чувствую, что, в сочетании с проникновением туда куска металла, это может привести к немного неаппетитному итогу.
Зря я сегодня завтракал.
И вчера ужинал.
Зря.
– Не стесняйся, – вновь шепчет Настя. Голос её то становится выше, то падает; кончик паяльника меж тем выписывает круги уже внутри самого анального отверстия, почти на входе, то погружаясь глубже, то выныривая вновь. – Если немного выйдет:
Зажмуриваюсь и пытаюсь расслабиться окончательно.
Вытянутый кусок металла понемногу проникает вглубь, явно вытесняя притом и частично выталкивая наружу – я стыдливо зажмуриваюсь ещё крепче – капли жидковато – коричневой массы. Как бы в награду за каждый выигранный сантиметр – и словно желая помочь в борьбе со стыдом – Настя прижимается ко мне теснее, на радостях сызнова целуя меня.
Кончики пальцев её свободной руки при этом вновь чуть – чуть проскальзывают по навершию моей боеголовки.
Насколько вошёл в меня паяльник?
По ощущениям мнится, что он вот – вот выйдет из моего живота, но ощущения могут обманывать, а я феноменальный паникёр. Однако если он не вошёл в меня целиком, то я очень удивлюсь.
– Нравится? – сладко выдыхает Настя. Паяльник в её руке совершает волнообразные, ввинчивающиеся движения, то проникая чуть дальше, то отступая на миллиметр, но в целом скорее просто массируя меня изнутри.
Я утвердительно мычу.
Не уточняя, что именно нравится – ввинчивающиеся движения Насти, близость её губ и её тела, касания её игривых пальчиков.
Нравится, и всё.
Чуть отстранившись, она на несколько мгновений скрывается у меня за спиной, после чего я слышу серию пластмассовых щелчков и лёгкий скрежет.
– Закрепила паяльник на специальной подставке за рукоятку, – улыбается Настя. – Чтобы ни в коем случае не выпал.
Отойдя от меня на пару шагов, она рассматривает меня практически хозяйским взглядом.
В её блестящих глазах и в улыбке её мне видится нечто такое, что мне уже несколько не по нутру.
Но что я могу поделать?