Всё хорошее... Прошло две недели с тех пор, когда связанная сама собой Эмбер была похищена из своего общежития. Обучив уже немало рабынь, я легко могу определить, когда рабыня привыкает к своему положению и смиряется с ним. Но иногда рабыня настолько сильно привязывается к своему хозяину, что новому хозяину нелегко приручить её снова. Жаль, что лишь так рабыни могут понять, что больше не принадлежат сами себе, и надеяться им остаётся лишь на то, что их новый благодетель будет не таким умным и…
– Так, я тебе полы говорил помыть? – отец стоял прямо напротив меня, и, еле сдерживаясь от желания меня ударить, смотрел на меня испепеляющим взглядом, – Говорил, или нет?! – Я не успел, пап: – Не успел? А чем ты занимался? Учился? Или работал может? Ты на работу когда устроишься, засранец?. . Папа схватил меня за волосы и грубо потащил в комнату. – Двадцать лет уже скоро оболтусу, а он до сих пор работу нормальную найти не может! И дома его помочь не допросишься!. . Отец бросил меня на…
Он встретил ее случайно, и эта встреча была как искра, которая воспламенила его тело и этот огонь опалил его сознание. Она была очаровательна пухленькие губки, фигурка такая про которую он сказал это мой идеал, большая грудь. И конечно глаза, бездонные голубые глаза в которых можно утонуть. А от ее волос, от запаха который они источали у него кружилась голова. Он бредил ею, она снилась ему каждую ночь, и эти сны от раза к разу становились смелее. Но самое главное в них он мог делать все что…
Но через несколько дней Славка сам понял, что ничего не закончилось. Дело в том, что Тошка со дня на день всё больше менялся. Он стал задумчивым, редко улыбался. Его словно бы что – то мучило. И Виктор, и Слава пытались его поддержать, приободрить. Но ничего не помогало. Причина была неясна. Баринов действительно не привёл своих угроз в исполнение, и старшего брата с работы никто не уволил. Тем не менее, шли дни, а угнетённое состояние Антона лишь усиливалось. Особенно это стало заметно в Новый…
Маша поползла обратно. – Ну, что блин за невоспитанная сука? Почему смотришь в пол? – Смотри на меня преданно! Во так! Вот умничка какая. Мадам взяла поводок изо рта Маши и потрепала ее по щеке. – А теперь поучим команды. Первая команда – "сидеть!". Ты должна сесть на попу как собака. – Итак! Сидеть! Маша старательно уселась. – Умничка. Лежать! Маша легла на пол. – Снова хорошо. "Служить!" – ты должна стать на колени, руки по – собачьи прижать груди и вытянуть тело вверх, преданно глядя в глаза…
– А как же ты, внученька? Отвлеклась, заморочила старенькому голову, ничего про себя не рассказала – спросил старичок. – Не извольте, беспокоиться... Мы привычные... Если желаете, я вам рассказывать буду, а вы отдыхайте... – Давай, хоть приласкаю тебе... – Не волнуйтесь вы, как на духу скажу, пока сосала, пару разиков и кончила, – степенно ответила Глашка, вошедшая в роль послушной внучки, – я ведь на весь вечер пришла, никуда не денусь. Старичок успокоено задремал, даже всхрапнул пару раз.…
Тут парням захотелось экзотики. Один из них лег на спину, а другой посадил Аньку спиной к нему сверху. Она без каких – либо затруднений уселась на немаленький член, но парням это не понравилось. Аньку вновь приподняли и парень снизу рукой поправил направленный в девушку член. Второй надавил ей на плечи. Эге, да они ее попкой на него сажают! – догадался я. Со второго раза член попал в нужное место. Анькино лицо скривилось, она выставила руку назад, упираясь в живот лежащему под ней парню, но…
Кое – как она поднялась на ноги, по – прежнему ничего не видя и не зная, кто стоит перед ней. Босые ноги пронизал холод бетона. Её снова дёрнули за ошейник, и, повинуясь, она слепо двинулась в указываемом направлении. Через несколько шагов они остановились, и она почувствовала, как незнакомец возится с наручниками у неё за спиной. Расстегнув ей одну руку, он тут же отвёл её вбок и заключил в какой – то другой браслет, шире и мягче. Сняв наручники со второй руки, он точно так же заключил её в…
Хотелось, и это было естественно и объяснимо: желание было сильнее боязни – неизмеримо сильнее; боязнь была умозрительна, и если б Артёма спросить сейчас, чего он боится, он бы ответил, что сам не знает, чего он боится, и это было бы истинной правдой, поскольку в основе его боязни не было ничего личного – ни предыдущего опыта, ни предыдущего знания; а желание полыхало в теле огнем – оно было конкретно, весомо и зримо, оно ощущалось всем телом, и, прежде всего, ощущалось т а м... оно было…
И второй резиновый член медленно втискивается во влагалищный канал бедняжки Сильвии. Он не такой толстый, он не хочет слишком растягивать её спереди, но очень длинный, и её любовный проход скоро оказывается заполнен до отказа. Она скулит и воет от боли, от унижения и от страха, но ничего не может поделать, и он безжалостно и туго застёгивает позади неё шипастый ремень, который больно сдавливает её между ног и запечатывает в её драгоценных дырочках резиновые затычки. Пара десятков коротких…