– Она не уйдет с танцпола, пока не убедится, что все забыли, что она проиграла конкурс. Ей сейчас не до нас. – Никаких Нас нет. Не обольщайся. – Тогда тебе тем более не нужно переживать. Мы просто поболтаем, – слегка приобняв Кристину за плечи, я увлек ее из зала. Мы прошли технический коридор и вышли на балкон пожарной лестницы. Ночь уже опустилась на город, который в ответ зажег тысячи искусственных огней. После прокуренного душного зала ресторана воздух казался очень свежим. Стоя у парапета…
– Пошли, принесём. – Она увлекла Вальку за собой, и обе скрылись в коридоре. Я быстро закончил манипуляции с радиодеталями. Через пару минут в дверь ввалились девчонки, тащившие какой – то монстроподобный круглый железный ящик, который лет 20 назад считался, видимо, верхом технической инженерной мысли советского пылесосостроения. – Вот, – заявила мне Ленка с такой гордостью, как будто главным изобретателем этого чуда был её папа. Я мельком глянул на Валю, она покраснела и отвела глаза. Видимо,…
Всё хорошее... Прошло две недели с тех пор, когда связанная сама собой Эмбер была похищена из своего общежития. Обучив уже немало рабынь, я легко могу определить, когда рабыня привыкает к своему положению и смиряется с ним. Но иногда рабыня настолько сильно привязывается к своему хозяину, что новому хозяину нелегко приручить её снова. Жаль, что лишь так рабыни могут понять, что больше не принадлежат сами себе, и надеяться им остаётся лишь на то, что их новый благодетель будет не таким умным и…
Когда я приехал в германию учиться в универе, для меня стало неожиданностью, как сложно найти место в общежитии. Пришлось снимать комнату в квартире, где уже жил один парень. Обычная двушка, плату за которую мы делили пополам. Возможно я и не стал бы снимать комнату именно в этой квартире, а искал бы дальше, потому что Алекс сразу сказал, что он гей, но к тому моменту я так устал от поисков, да и жить в хостеле мне поднадоело – там совсем нет времени для учебы и к тому же это дорого. Так что я…
– Как? Элементарно... максимально близко! – возбужденно выдохнул Марат, с силой вдавливаясь ощутимо твердеющим пахом в пах Артема... и только тут до Артёма дошло, только тут его озарило, ч т о и м е н н о всё это может значить... да и то: мысль о том, что Марат с ним, с Артёмом, хочет секса, показалась Артёму настолько абсурдной, несуразной, невероятной, что Артём, подумав о том, что всё это м о ж е т значить, вслед за растерянностью почувствовал не просто удивление, а недоверие к собственному…
– Говорю тебе, я не педик, – чуть истерично и оттого чересчур горячо, излишне торопливо проговорил – выдохнул Артём, с ужасом осознавая неуклонно растущее чувство сладостной приятности, жаром наполняющей всё его тело. – Да? Точно не педик? – Максим, весело и вместе с тем чуть насмешливо глядя Артёму в глаза, с силой надавил членом на возбуждённо твёрдый, бугром выпирающий член Артёма. – Ты отвечаешь за свои слова? – Да, блин, да! Отвечаю! Пусти... – Артём проговорил это снова торопливо и снова…
– Чего я хочу? Секса хочу! Но... поверь, хочу я не только секса! Я хочу, Артём... хочу, чтобы стали мы друзьями – настоящими друзьями... жить вместе – вдвоём в одной комнате... понимать друг друга с полуслова... это же кайф! Кайф – быть настоящими друзьями... – А что... – Артём на мгновение запнулся, подбирая слова, – быть друзьями без траха... ну, то есть, просто... просто друзьями быть – нельзя? – Почему нельзя? Можно... прожить вдвоём в одной комнате можно и без секса, да только... я лично…
Марат, приподнявшись над Артёмом – став на колени, подал своё тело назад, скользя губами по шее Артёма... по груди... по животу... перемещаясь телом назад, Марат приблизил лицо к лобку Артёма, одновременно с этим пальцами обхватив Артёмов член у самого основания, – Артём был младше Марата на три года, но член у Артёма был ничуть не меньше... ничуть не меньше! Возбуждённый, сладко ноющий ствол, вертикально вздымаясь сочной залупившейся головкой, находился в нескольких сантиметрах от губ Марата,…
Хотелось, и это было естественно и объяснимо: желание было сильнее боязни – неизмеримо сильнее; боязнь была умозрительна, и если б Артёма спросить сейчас, чего он боится, он бы ответил, что сам не знает, чего он боится, и это было бы истинной правдой, поскольку в основе его боязни не было ничего личного – ни предыдущего опыта, ни предыдущего знания; а желание полыхало в теле огнем – оно было конкретно, весомо и зримо, оно ощущалось всем телом, и, прежде всего, ощущалось т а м... оно было…
Девушка со светлыми, безупречно белыми волосами чуть ли не вплотную придвинулась к стеклу, наблюдая за мной. Выражение её глаз я не мог понять – то ли ирония, то ли нега, то ли ленивое торжество. "Чёрт. Уж не поспорила ли она с кем – то, что может в два счёта завести... любого... идио... " – мелькнула откровенно сумасбродная мысль на краю сознания. Слегка отстранившись от стекла и изобразив жестами задний ход, она дала мне понять, что просит меня отступить от кассы шагов на пять. Что я и…