Гуннир спал. Крепок был сон дворфа, чье тело было покрыто вязью светящихся рунических татуировок, что мерцали в солнечном свете, пробивавшемся под полог шатра. Наг был дворф, обоженный солнцем и на груди его ещё не остыли следы вчерашней ночи. Не остынут они и теперь, потому что не спит Она. Не спит рыжеволосая Южанка, чья кожа, черна как кофе с плантаций. Не спит она, одаренная солнцем сверх всякой меры, улыбается дыша над своим мужчиной, гладя рельефную грудь, растирая ладонями грубую кожу…