Я всё время был связан. Она то и дело меняла мои позы, то оставляя меня на полу, то на кровати, то подвешивая под потолком, то приматывая к стулу. Каждый день она насиловала меня страпоном, иногда по несколько раз. Постепенно я привык к этому и научился покорно расслаблять зад, терпеливо ожидая, когда ей надоест. Чаще всего после этого я вылизывал её, и она кончала по несколько раз – видимо, сильно возбуждаясь от своей власти надо мной и моего унижения. Иногда она вставляла мне в рот кляп с…
Я просыпаюсь с жуткой головной болью и оттого, что мне холодно. Не шевелясь, я медленно открываю глаза и пытаюсь понять, где нахожусь. Комната мне явно незнакома, и явно является чьей – то спальней – огромная кровать возле стены, телевизор напротив, всякие безделушки, раскиданные там и сям. Спальня, очевидно, женская. Но почему я лежу не на кровати, а на полу? Я пытаюсь подняться, и в эту же минуту понимаю, что я абсолютно голый – из одежды на мне находятся лишь наручники и прочный стальной…
Скорчившись, я лежу всего в паре метров от них, но, в отличие от них, испытываю лишь страдания. Пластик продолжает нещадно сдавливать мой возбуждённый член, испещрённую рубцами кожу на спине жутко саднит, крепкая сталь на шее и руках довершает моё унижение. Мне остаётся надеяться лишь на то, что это будут худшие из моих предстоящих мучений. Тем временем оргазм настигает и Ирину – она со стонами тискает и мнёт крохотные грудки своей подруги, замедляя движения лобком по её разгорячённому бедру.…
Всё это я узнаю постепенно, урывками, пока дни моего плена складываются в недели и месяцы. По – прежнему всё своё время я провожу на голом полу, прикованный к стене, и по – прежнему вынужден наблюдать за каждым половым актом своих тюремщиц. Это тем более мучительно, что срок моего сексуального воздержания всё растёт, а пластиковый чехол по – прежнему не покидает мой член. Единственный вид секса, который мне доступен – анальный, когда та или другая "госпожа" насилует меня страпоном. С целью…
Последнее, что я помню в своей жизни – чьи – то сильные руки, обхватившие меня сзади и зажавшие рот, темнота подъезда, острая боль укола в бедро. Назвать жизнью всё, что произошло после этого, я не могу. Но это, к сожалению, и не смерть. Для этого вокруг меня слишком много звуков и запахов, слишком много ощущений. Хотя, может, именно это и есть ад. Кто знает. Я хорошо помню свой первый день в этом аду. Как я проснулся и открыл глаза, но не смог ничего увидеть. Как попытался встать, но рывок…
Перед тем, как подняться к себе, я установил рядом с ней небольшое устройство для порки, которое смастерил незадолго до этого. По сути, это обычный горизонтальный вентилятор с прикрепленными к лопастям кожаными полосками. Поначалу никакой особой боли от них нет, но со временем она нарастает, пока не становится невыносимой. Дабы убедиться, что устройство работает как нужно, я испытал его на себе – и на максимальной мощности очень скоро убедился, что больше терпеть не могу. Включив его на малую…
Кажется, Тиффани была в шоке. Она была связана, беспомощна, во рту её был кляп, и у неё только что был секс с мужчиной, который не являлся Робом. Через несколько секунд она зашевелилась и двинулась к краю постели – видимо, хотела сбежать от меня. Я схватил её и перетащил в центр кровати. После чего подобрал с пола верёвку и привязал её за кляп к изголовью кровати. Тифф предстояло остаться здесь. Сейчас мне было некогда с ней возиться – пора было возвращаться к Эмбер. Я покинул квартиру, оставив…
Всё хорошее... Прошло две недели с тех пор, когда связанная сама собой Эмбер была похищена из своего общежития. Обучив уже немало рабынь, я легко могу определить, когда рабыня привыкает к своему положению и смиряется с ним. Но иногда рабыня настолько сильно привязывается к своему хозяину, что новому хозяину нелегко приручить её снова. Жаль, что лишь так рабыни могут понять, что больше не принадлежат сами себе, и надеяться им остаётся лишь на то, что их новый благодетель будет не таким умным и…
Дом был большой, в два этажа, и вокруг не было ничего, кроме высокого забора и дремучего леса на много километров вокруг. Мы вошли внутрь – я впереди, он сзади. Я так и чувствовал направленный на меня ствол ружья, хотя он не прижимал его к моей спине и, может, даже не наводил его на меня вовсе. Я не хотел проверять. – Встань на середине комнаты, – приказал он. – И раздевайся. Я медленно снял с себя куртку. – Быстрее. Я торопливо разулся, дрожащими пальцами расстегнул молнию джинсов и стянул их…
В следующую секунду я уже лежал на матрасе, отправленный туда хлёсткой пощёчиной. – Облизывай, сука! Я упрямо замотал головой. Схватившись за цепь, он легко поднял меня на ноги и что было сил пнул меня по яйцам. Я закричал так, что чуть сам не оглох, и повалился бы на пол, если бы он не продолжал держать цепь. Боль была оглушающая, немыслимая. Мне казалось, что меня сейчас вывернет наизнанку. – Облизывай! Собрав всю волю в кулак, я снова замотал головой. Он отпустил цепь, и я рухнул на пол, изо…