Как пришли дьячок с Евтухом,
Не повёл Хома и ухом,
Даже слова не сказал,
Лишь таращил вдаль глаза…
Видно отказали ноги,
И пришлось звать на подмогу
Козаков, чтоб до дому
Как – то довести Хому.
Там горилки из бутыли
Внутрь Хоме с полкварты влили,
Чтоб прошёл его мандраж,
Он так поперхнулся аж…
Водка – зло, но как иначе?
Зато соображать он начал,
И в глазах, глядящих ввысь,
Появился некий смысл.
На живые лица глядя,
Даже волосы пригладил:
«Да… такие вот дела…
Ну и ноченька была…
Много в свете всякой дряни,
Что не к ночи будь помянут,
Дьявол напускает… Ну,
Дай – ка я ещё глотну…»
И махнув рукой, с ухмылкой,
Присосался вновь к бутылке,
Словно в этом была суть,
Да и выпил её всю!
Тут вдруг баба дворовая,
Мимо с тазом пробегая,
Взвизгнула: «Хома, постой,
Ай! Да что это с тобой?»
«Как что, глупая ты баба?»
«Да ты б в зеркало хотя бы
Хоть глазочком поглядел,
Ты же за ночь поседел!»
«Эге – ге! Ведь правду «мочит»!
Так и есть, гляди – ка, точно,
Поседел ты, милый друг,
Словно наш старик Евтух!»
И под ахи, и под охи,
В кухню бросился философ,
Где засиженный чуток,
Зеркала висел кусок.
С огорченьем и обидой,
Среди мух говна, увидел
Прям над ухом, твою мать,
Белую седую прядь!
«Блядь, пиздец! Пойду я к пану,
Расскажу всё, врать не стану!
Больше не могу, боюсь,
Отправляет в Киев пусть!»
Сотник, так же как в начале,
С той же скорбною печалью,
(Третий день не пил, не ел),
Словно каменный сидел.
«А – а – а, философ, ты тут тоже…
Здравствуй… заходи, небоже,
Ну, ответствуй наперёд,
Как там у тебя идёт?»
«Да благополучно… чинно…
Но такая чертовщина…
Так уж выела мозги –
Ноги в руки и беги!»
«Как так?» «Да, пан, дочка ваша…
Хоть и паненка, всяк скажет,
А такое выдаёт,
Упокой её Господь!
Аж Писание не в силе,
Видно, на краю могилы…
Не во гнев, и не в вину…
Подпустила Сатану!»
«Ты читай! Ведь не напрасно
Призвала тебя, и ясно,
Что, голубонька, как раз
О душе своей пеклась!
Ночь одна тебе осталась,
Ничего, потерпишь малость,
Завтра утром, я сказал,
Награжу, как обещал…»
«Воля ваша, пан, повсюду,
Только я читать не буду!
Тут уже не до наград,
Жив остался, так и рад!»
«Слышишь, ты, червяк в навозе!.. –
Голос сотника стал грозен, –
Ты мне, может, будешь, блядь,
Тут условья выставлять?
Ты чего, холоп, не в курсе,
Что у нас не то, что в бурсе?
