Андрей замерзал. Отправиться одному из крепости в ночью с вестью к князю - уже самоубийство, а в такие морозы - подавно. Привалившись к дереву спиной, по грудь в снегу он уже ощущал сонное тёмное спокойствие, наползающее из снежноц чащи. Он замерзал. Веки сами собой опускались как налитые жидким свинцом. Холод отступал, так казалось. Вдруг сквозь веки что-то нестерпимо блеснуло. Посреди поляны по пояс в снегу стояла абсолютно нагая девушка. Жестом она приманивала седого, матерого волка,…
Веру Михайловну боялся весь двор. Каждое утро, ровно в половине шестого, эта приземистая крепкая тётка, облачённая в синий рабочий халат и резиновые сапожки, выкатывала из дворницкой тележку с мётлами, совками, граблями, длинными деревянными щипцами для собирания бумажного мусора... И разбегались прочь бродячие собаки и шкодливые коты, опасаясь попасть под её тяжёлую горячую руку. И начиналась трудная вахта – с непрекращающейся уборкой. Так было всегда – сколько помнили себя здешние жильцы, не…
Как пришли дьячок с Евтухом, Не повёл Хома и ухом, Даже слова не сказал, Лишь таращил вдаль глаза… Видно отказали ноги, И пришлось звать на подмогу Козаков, чтоб до дому Как – то довести Хому. Там горилки из бутыли Внутрь Хоме с полкварты влили, Чтоб прошёл его мандраж, Он так поперхнулся аж… Водка – зло, но как иначе? Зато соображать он начал, И в глазах, глядящих ввысь, Появился некий смысл. На живые лица глядя, Даже волосы пригладил: «Да… такие вот дела… Ну и ноченька была… Много в свете…
А за ужином, под пиво, Стал он рассуждать хвастливо: «Что бояться? Так и так… Что я, братцы, не козак? Не боюсь! – всё голосил он, – Никакой бесовской силы!» Но когда привстал Явтух, У Хомы и взгляд потух! «Что уже?» «Пора, философ, Вон уж звезд на небе россыпь… Потянуло от земли…» И Хома кивнул: «Пошли…» Двинулись в храм по бурьяну, И философ непрестанно, Словно покидал наш свет, Всё оглядывался вслед. Видно было, что боялся, Всё заговорить пытался, Всё сочувствия искал, Но седой Явтух молчал.…